ПУШКИН КАК УНИКАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ

Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет. В нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в такой же чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла. (Из статьи Н. В. Гоголя «Несколько слов о Пушкине», 1832г.)

В истории каждого народа время от времени и, в основном, крайне редко появляются такие уникальные личности, в которых в максимальной степени сфокусирована ментальность народа, характерные черты его культуры. Есть все основания утверждать, что к числу таких знаковых личностей, которые ярко и убедительно представляют Россию, по праву принадлежит Александр Сергеевич Пушкин.

Отнюдь не случайно открытие памятника поэту в 1880 году в Москве на Страстной площади превратилось в событие национального масштаба. Это был первый памятник в России, установленный в честь деятеля культуры.

А.И. Герцен писал: «Россия ответила на вызов Петра колоссальным явлением Пушкина». В самом деле, петровские реформы, будучи объективно востребованы Россией, поставили отечественную культуру в тяжелейшее положение, ввергли в самый настоящий кризис, который затянулся на целое столетие. Понадобился солнечный гений Пушкина, чтобы можно было твердо сказать: русская культура жива; более того, благодаря Пушкину, открывшему новую эпоху не только в литературе, но и в русской культуре в целом, отечественная культура поднялась на еще большую высоту, восстановив тем самым свою самобытность и неповторимость, несмотря на продолжительное монголо-татарское иго и некоторые последствия петровских преобразований. Размышляя над тем, как удалось Пушкину совершить подвиг — вернуть отечественной культуре ее лицо, открыть новую, пушкинскую эпоху в развитии отечественной культуры, приходим, естественно, к важному и принципиальному выводу: совершить подобный подвиг было подвластно лишь такому человеку, в жизни и творчестве которого полно и ярко проявили себя характерные черты отечественной культуры. Таким человеком и был Пушкин.

Он сам — как личность, его творчество в полной мере отражают такие характерные черты, как органическая связь с православием, связь с язычеством, «полярности», истинная народность, способность творчески усваивать достижения других культур, переводя эти достижения в качественно новое, более совершенное состояние и т.д. Очевидно, что все сказанное может быть убедительно подкреплено конкретными фактами, связанными с личностью Пушкина и его творчеством.

Всякий вопрос о русской культуре, так или иначе, оборачивается вопросом о Пушкине. А. С. Пушкин – неотъемлемая и, возможно, важнейшая составляющая культурного кода, в котором заключена русская идентичность.

Оценивая культурно-историческое значение Пушкина для современности И. В. Кондаков отмечает, что «Пушкин остается преимущественно феноменом не мировой, не общечеловеческой, не европейской по преимуществу, а исключительно русской культуры», называя в качестве ведущих характеристик поэта «как извне, так и изнутри нашей национальной традиции» его «герметичность», «замкнутость в себе», «национально-культурную самоценность». «Исследователь делает вывод, что «Пушкин стал, по существу, самым неосвоенным явлением русской культуры» (Кондаков, 1999, с. 161).

Говоря словами Достоевского из его «Записок о русской литературе», Пушкин есть «неизвестнейший из всех великих русских людей» в мире.

Не зная русского языка и русской культуры, невозможно в полной мере понять Пушкина, и это не случайно. Как поэт он в принципе непереводим на другие языки. В.С. Непомнящему, председателю Пушкинской комиссии Института мировой литературы Российской Академии наук, принадлежит следующая мысль: если существует степень переводимости поэтов, то у Пушкина она – самая низкая. А степень его недоступности для людей, говорящих и читающих на других языках – самая высокая. Отдельные удачи переводчиков ничего не меняют, в переводе невозможно совместить дух и букву оригинала, и поэтому весь остальной мир в лучшем случае верит на слово, что Пушкин – великий поэт, просто из уважения к литературе Толстого, Достоевского и Чехова. Например, Шекспира, Сервантеса, Данте мы в хороших переводах узнаем. А вот адекватных переводов Пушкина на иные языки не существует. И не только потому, что русский язык, как, возможно, нам было бы лестно подумать, – прекраснейший, самый совершенный и самый сложный язык из всех языков человечества. В таком духе, например, высказывался Проспер Мериме, который достаточно хорошо знал русский язык и пытался переводить Пушкина. Главная причина непереводимости национального гения – в другом. Непомящий неоднократно повторяет в своих работах: «Пушкин – это Россия, выраженная в слове. Конечно, то же можно сказать о всей великой классике. Но Пушкин – это что-то совсем особенное. Нет, не скажу, что Пушкин ―больше или ―лучше Шекспира или Данте, тут другое. Просто он – выраженная в слове Россия, которая до сих пор загадка для всего мира – то раздражающая, то удивляющая, то восхищающая, но загадка. И для самих русских тоже. Как и Пушкин, в котором выразилось вот это качество России» [Непомнящий, 2009].

Иллюстрацией непереводимости Пушкина является сюжет, исторически имевший место и прокомментированный различными авторами, в частности, В.С. Непомнящим и Н.В. Измайловым [Измайлов, 1974].

В 1876 году И.С. Тургенев перевел несколько стихотворений Пушкина на французский язык, в прозе. Тургенев не взял на себя смелости поэтического перевода, так как считал, что это должен когда-нибудь сделать поэт – крупный знаток как русского, так и французского языков, обладающий в то же время выдающимся даром стихотворца. А пока такой поэт не появился, Тургенев, желая ознакомить французского читателя с творчеством Пушкина, осуществил переводы в прозе и показал их Гюставу Флоберу, считавшемуся одним из крупнейших европейских писателей XIX века, знатоком «точного слова», надеясь получить профессиональный совет.

Будучи признанным мастером французской словесности, Флобер совершенно не знал русского языка, но не отказал Тургеневу в помощи. Он внес ряд поправок стилистического рода, по большей части принятых Тургеневым. Однако публикация четырех пушкинских стихотворений в небольшом французском журнале прошла почти незамеченной общественностью. И восприятие текстов Пушкина Флобером весьма показательно в этом плане. Прочитав тургеневские переводы, французский автор сказал: «Он банален, ваш поэт!» Для любого русского читателя это – нечто совершенно непредставимое. Ведь Тургенев перевел такие стихотворения, как «Анчар», «Пророк», «Поэту», «Опричник». По некоторым сведениям, у писателя было намерение перевести и одно из главных пушкинских стихотворений «Я вас любил».

В самом деле, как показывает В.С. Непомнящий, если попробовать представить себе «Я вас любил» в переводе на другой язык, это окажется практически невозможным. Беда этих стихов в том, что в них нет тех вербальных черт, которые должны быть присущи поэзии. Например, нет ни одной метафоры, за исключением слова «угасла». Но и это едва ли не расхожее выражение. Весь словарный состав стихотворения вполне отвечает условиям обыкновенного разговорного языка. Нет ни одного специфически яркого слова, выпирающей детали. И, главное, порядок слов почти такой же, как и в обычной речи. «Я вас любил, Любовь еще, быть может» – можно сказать «может быть». «В душе моей («в моей душе») угасла не совсем». И так далее. Только слово «томим» имеет поэтическую тональность. Больше никакой поэзии, «языка богов» в этих стихах нет. Это обычная человеческая речь. Таким образом, мы имеем дело с поэзией, как бы отказывающейся от самой себя. Это – абсолютная поэзия, в силу именно того, что она не хочет ничего специфически поэтического, она просто себя выражает как поэзия как таковая. А абсолютное, как мы понимаем, непереводимо и непередаваемо никакими иными способами, кроме абсолютных. Поэтому никакими иными словами передать смысл, который есть в этом стихотворении, ни русскими, ни тем более иностранными, невозможно. Это все равно, что схватить руками воздух [Непомнящий. Размышления…, URL].

Итак, Пушкина невозможно понять, не зная русского языка и России. Но, с другой стороны, феноменально то обстоятельство, что сам Пушкин, создатель русского литературного языка, далеко не сразу начал пользоваться им в своем творчестве.

В.В. Вейдле, литературовед, культуролог, историк культуры русской эмиграции, в своей статье «Пушкин и Европа» подчеркивал: «Это едва ли не единственный случай в истории литературы, чтобы великий поэт, величайший поэт своей страны, признавался, что ему легче писать на иностранном языке, чем на своем». Пушкин действительно писал на французском языке как личные письма, так и письма официального характера, а также предпочитал обращаться к нему «для изложения мыслей сколько-нибудь отвлеченных». «Когда ему надо было рассуждать, он делал это большей частью по-французски, и русское выражение редко приходило ему первым на ум» Вейдле, URL], о чем свидетельствуют его черновые записи.